Луи Бриньон - 12-й удар[Гангстерская сага. Часть первая]
Послышался резкий свисток охраны, но прежде чем охранники появились на площадке, блатные бросили троих друзей лежащими на земле и разбежались врассыпную, всем своим видом показывая, что они не имеют к происходящему никакого отношения.
Охрана ушла, так и не добившись ничего. Как всегда, виновников не было. Пострадавшие сказали, что упали со скамейки и разбили себе лицо. Все трое под ехидные взгляды блатных пошли в туалет умываться.
— Надо было тебе против Шныря выступать, — трогая разбитую и опухшую губу, упрекнул Махно Арбата.
— Я ему не раб и вы не рабы! — отозвался Арбат, подставляя голову под струю холодной воды.
— Да пойми ты, дурья башка! Шнырь от вора поставлен колонию смотреть. Против них не попрешь!
— Мне до них дела нет, я просто хочу, чтобы нас не трогали. Может, Шнырь и главный, то вы мои друзья.
— Когда вас бьют, мне плевать, кто это делает, я просто даю им в морду, как могу, — вмешался Барракуда, меньше всех пострадавший в потасовке и нанесший самый значительный урон нападавшим.
— Все одно, пока Шнырь здесь, нельзя с ним воевать, — стоял на своем Махно.
— А кто воюет? — разозлился Арбат. — Он сам лезет, все время задирается.
Спор прервало сообщение о прибытии пятнадцати новичков.
Тюремный автобус въехал во двор колонии. Задняя дверь автобуса открылась. Раздалась команда сопровождающей охраны, приказывающая выходить.
Сергей выходил четвертым. Когда прозвучала его фамилия, он на секунду остановился, распрямляя затекшие ноги и руки. В то же время он получил сильный удар в плечо, и над его ухом раздался громкий голос: «Двигай, гаденыш!». Повинуясь инстинкту и не думая о возможных последствиях, Сергей резко развернулся и нанес удар по челюсти охранника. Тот свалился как подкошенный, из носа и рта показалась кровь.
Стрельникова сразу же скрутили и отвели к начальнику колонии. Подполковник Рыхлый был краток: «В карцер!»
— Что будешь делать? — спросил Рыхлого его заместитель Васин. — Дело возбудишь?
— Нет, зачем, — ответил Рыхлый. — Мы не в концлагере находимся. Бить и оскорблять осужденных ребят нам права не давали. Пусть посидит трое суток. После этого поймет, что можно делать, а что нет.
Перед ужином Махно, несмотря на возражения Арбата, примирился со Шнырем. Тот благосклонно принял руку дружбы. Затем Шнырь торжественно объявил о начале праздника по поводу приема прибывших в коллектив. Ведущим праздника он назначил Махно. Новичков построили по одному возле входа в столовую. Все остальные в столовой выстроились в две параллельные колонны. Разрыв между ними составлял один метр. Махно и Барракуда стояли у двери первыми. Арбат не принимал в этом участие.
Шнырь поднял руку, и по его знаку Махно заговорил:
— Господа фраера, мелкие бродяги и честные голодранцы! От вашего имени открываю прием в честь прибытия новых страждущих в коллектив. Блатных ждет понимание, молокососов — неуважение, а чмошникам выражаю свою глубокую жалость. Погнали!
Прибывшие заходили по одному в столовую, попадая под град щелбанов. Первым был Махно, затем Барракуда, а уж потом все остальные, когда новички проходили между ними.
— 14‑й! 15‑й … — Махно заглянул за дверь. — Сказали, вроде пятнадцать прибыло. Где 15‑й, желторотики?
— В карцер отправили, — отозвался один из них.
— Ничего, — Шнырь махнул рукой. — Устроим встречу отдельно.
Когда начался ужин, по установленному порядку чмошники подходили к столу Шныря и оставляли свою порцию компота и котлету, которые тут же распределялись среди блатных. Чмошники ели постную кашу и запивали ее водой.
После ужина Шнырь собрал всех в душевой. Махно и Барракуда тоже пришли. Чмошники стояли испуганные, сжавшись в углу.
— Ты, — показал Шнырь на одного из них в очках, — иди сюда!
Мальчик, испуганно озираясь, вышел вперед.
— Где бабки, чмо? — в упор спросил его Шнырь.
— У меня их нет. Мне некому присылать. Мама в больнице, а кроме нее ни кого нет.
— Я же тебе сказал, паскуда, чтобы деньги были сегодня! — угрожающе выдохнул Шнырь.
Мальчик от страха закрыл руками лицо
— Пожалуйста, Шнырь, не бей меня! Я правду говорю — мама в больнице…
Шнырь нанес первый удар, за ним начали бить блатные. Они ударами загнали свою жертвы в одну из душевых.
— Вали Шурика! — закричал Шнырь.
Удары сыпались один за другим. Наконец Шнырь приказал прекратить избиение.
— Жду три дня, Шурик. Не будет бабок — встретимся еще раз. И вы, — Шнырь угрожающе направил палец в сторону перепуганных чмошников, — если не заплатите на месте Шурика будете. Пошли!
Избитый мальчик, сжав колени, горько плакал. Вода лилась ему на голову, разбегаясь тысячами капель и смешиваясь с кровью. «Не могу так больше жить!» — шептал тихо мальчик, сотрясаясь в рыданиях.
Махно и Барракуда вернулись в барак, где в одиночестве сидел Арбат и читал книгу.
— Что за сходка была? — спросил Арбат.
— Шурика избили.
— Опять! Ну и гад же этот Шнырь. Знает же, что парень отчима убил за то, что мать избивал до полусмерти. Она шесть месяцев уже в больнице лежит. Денег нет, помочь не кому. Может, и на ноги не встанет … Откуда у него бабки возьмутся, если единственный родной в таком состоянии!
— Это не наши проблемы, Арбат! — вяло отмахнулся Махно
— Не наши проблемы, — повторил вслед за ним Арбат.
Глава 4
Сергея отпустили через три дня. Как ни странно, он чувствовал себя отлично. Три дня, проведенные в карцере, дали ему возможность побыть одному, собраться с мыслями. Время было предобеденное. Сергей отправился на спортплощадку, где сейчас находились все ребята. Он нашел свободную скамейку. Сидя в одиночестве, он заметил, что все бросают на него испытывающие взгляды. Смысл этих взглядов Сергей понял, когда последним появился в столовой. Махно и Барракуда встречали его у дверей, далее стояли две шеренги ребят.
— Подставляй котелок, — Махно поднял руку для того, чтобы выдать щелбан, но в ту же минуту получил такой удар, что отлетел в сторону, перевернув стол и несколько стульев.
Барракуда схватил Сергея за руки, но Сергей тут же ответил ударом головы в лицо Барракуды. Тот зашатался, выпустил руки Сергея и схватился за лицо.
— Кто–нибудь еще хочет? — не повышая голоса, угрожающе спросил Сергей.
В ответ полное молчание. Сергей прошел сквозь строй — никто не осмелился до него дотронуться, — взял обед на подносе и сел за отдельный стол.
— Борзый! — бросил Шнырь своим блатным. — Ну, да ладно, время будет — разберемся.
Махно и Барракуда тоже взяли свои порции, и подсели к Арбату.
— Чё не помог, скотина? — обиженно спросил у Арбата Махно.
— За дело получил, — отозвался, жуя, Арбат. — К тому же с тобой был Барракуда.
— Вы, как хотите, братцы, а я с ним драться не буду, лучше со шныревскими. Он меня так треснул головой. Аж показалось: зубы сейчас все вылетят. Сильный, гад! — мотнул головой Барракуда.
И Арбат, и Махно с удивлением посмотрели на Барракуду.
Впервые они услышали от него, что он боится с кем — то драться.
Шнырь подошел к Шурику, остальные чмошники отодвинулись от него, опасаясь Шныря. Шнырь вылил обед Шурика на пол и поставил перед ним пустую тарелку.
— Вечером готовь бабки, Шурик или…
Шурик понурил голову, чувствуя не столько голод, сколько спазмы от наплывающего страха. Шурик хорошо понимал, что его ждет. Неожиданно он увидел, как пустую тарелку кто–то отодвигает, а вместо нее появляется полная, с супом. Шурик поднял голову. Над ним стоял Сергей.
— Ешь мой суп!
— А ты? — робко спросил Шурик.
— Я поем кисель с хлебом. Мне хватит, — Сергей вернулся на место, взял в руки хлеб и начал есть, запивая куски киселем.
Арбат с невольным уважением смотрел в сторону Сергея.
— Молоток, парень!
— Ты лучше посмотри, как на него Шнырь смотрит, — посоветовал Арбату Махно. — Отвечаю, этого Стрельникова на куски порвут.
— Я с ним буду! — твердо сказал Арбат.
— Спятил, что ли?
— Мое дело, отвали Махно!
— Ну, и черт с тобой! Я за тебя лезть против Шныря не буду, — предупредил Махно.
Время до ужина пролетело незаметно. Все занимались тем, что обычно делали, то есть ничем. Шлялись по двору, некоторые играли в футбол. Все шло своим чередом. Перед ужином к Сергею подошел Шурик.
— Спасибо тебе за обед, Стрельников! Мне еще никто не помогал в колонии.
— Да не за что. А чего это долговязый до тебя докопался? — спросил Сергей.
— Шнырь? Денег хочет!
— Должен, что ли?
— Нет.
— Шнырь каждый месяц со всех деньги собирает. Кто не дает, того бьют, пока не пришлют. А мне некому помочь. Мамка у меня одна только, а она не может… Ты не подходи ко мне больше, а то Шнырь и тебя побьет. У меня сегодня срок кончается, который Шнырь назначил. Опять бить будут. Не могу больше терпеть, лучше повешусь, — тихо закончил Шурик и на негнущихся ногах побрел в столовую.
